Алматы 
Как принять Ислам?
Войти
Казахстан
Кыргызстан
Татарстан
СТАТЬИ
О чем говорить, если не о смерти? Немного некросоциологии
Раз уж на теме смерти лежит жесткое вековое табу, неудивительно, что мусульман не любят априори. Входя в комнату, соблюдающий мусульманин...
О чем говорить, если не о смерти? Немного некросоциологии
Некросоциология (или социология смерти) – это оформляющийся раздел социологии, который изучает то, как смерть влияет на жизнь общества, и людские представления о смерти. Исследователи отмечают двойственный характер феномена смерти: с одной стороны, тема – ключевая для человека; с другой, в современном обществе она нередко табуирована.
Барни Глейзер и Ансельм Стросс в книге «Awareness of Dying»[1] писали в середине XX-го века:
«Americans are characteristically unwilling to talk openly about the process of dying itself. And they are prone to avoid telling a dying person that he is dying. This is, in part, a moral attitude: life is preferable to whatever may follow it, and one should not look forward to death, unless he is in great pain»[2].
Проще говоря, тема сознательно замалчивалась на практике. Конечно, о смерти пишут в прозе и поэзии, истории о ней транслируют с экранов, смерть завораживает зрителя. Но вербализовывать ее в применении к себе и близким нельзя. Даже когда умирающий родственник хочет обсудить смерть, близкие мягко отказываются: «Тебе еще жить и жить, рано об этом думать». Рассуждение о реальном умирании травматично для представителя современной западной цивилизации, это невротический страх и строжайшее табу: «Я не хочу об этом говорить».
Но за полвека картина изменилась. Уже в 90-х ученые отмечали, что смерть снова обсуждается: «Британский социолог Тони Уолтер приблизительно в эти же годы заговорил о «возрождении смерти» (как предмета интереса и растабуированной темы для разговора). Он предложил различать этапы отношения к смерти и говорить о традиционной смерти, смерти модерна и смерти постмодерна. Если о традиционной смерти писал Ф. Арьес, то Т. Уолтер представляет анализ того, что случилось с культурой (культурами) смерти в последующие десятилетия. Во времена модерна люди дистанцировались от смерти. Об этом типе смерти пишет Н. Элиас, книга которого появилась в 1982 г. Смерть постмодерна отличается тем, что она стала предметом рефлексии, и субъект — в силу роста индивидуализма и изменения границ личной чувствительности — стал проявлять активность в отношении смерти»[3].
Однако в постсоветском условно секулярном пространстве тема смерти по-прежнему запретна и неуместна в диалоге: «Рефлексия смерти была упразднена в России довольно быстро и эффективно — даже в академических некрологах в конце 1920-х гг. она сменяется стереотипными формулами. Над смертью больше не думают, смерть больше не обсуждают. Уважение к личностному пространству человека — как умершего, так и оставшегося — больше не стоит на повестке дня»[4].
О том, насколько мы забиты полем смерти, можно читать долго. Впечатляет, например, то, что иногда сами интервьюеры не могут спокойно вести разговор о смерти, хотя формально сами инициируют анкетные вопросы:
«Жен., 67 лет, село в Красноармейском р-не, Приморский край
И.: А можно ли вам задать вопрос (пауза) о смерти?Р.: (пауза 4 сек.) Ну, задавайте.И.: Спасибо вам. Думаете ли вы о своей смерти? Тоже варианты ответов, просто выберите то, что вам подходит — часто, редко, не думаю.Р.: (пауза) Нет, я вот думаю. Почему-то последнее время думаю. Не знаю почему, в голову мне все время это приходит.И.: Ну, это получается...Р.: А я сама не могу понять.И.: Это бывает такое состояние. Это временное, вы даже не переживайте»[5].
«Это временное, вы даже не переживайте», – говорит интервьюер, потому что тема глубоко табуирована: долго думать о смерти нельзя, неловко, неправильно. Сюда подмешиваются суеверия (аузубиллях): люди боятся «накликать смерть». И, конечно, они просто боятся думать, ведь мысль о смерти несекулярна.
И, раз на теме смерти лежит жесткое вековое табу, неудивительно, что мусульман не любят априори. Входя в комнату, соблюдающий мусульманин напоминает о смерти: даже простые платок, тюбетейка, четки автоматически сообщают о религии, а религия – это всегда про смерть. Мы нарушаем табу, даже не успев ничего произнести. Хиджаб, книги на арабском, коврик для намаза – любой религиозный атрибут говорит о том, что я умру, ты умрешь, мы умрем, – и молчать про это не нужно.
Безусловно, тема смерти есть не только в Исламе. Вокруг отношения к окончанию земной жизни построены все религии, даже воинствующий атеизм. Но другие религии значительно менее щепетильны в соблюдении внешней атрибутики и куда более мягко входят в светскую культуру. Так, среднестатический даже воцерковленный русский христианин внешне почти никогда заметно не отличается от окружающих. И христиане учитывают табу российского общества – они не заговорят о смерти и религии, если их не спросят.
Мусульмане говорят. И я вижу в этом только достоинство. Но не надо удивляться противодействию: если ты нарушаешь негласный запрет, предлагая собеседнику подумать о смерти (или даже – немыслимо! – поговорить о ней), будь готов к тому, что ты неудобен. Смерть – это зона дискомфорта, и ты – проводник по этой зоне. Никто не хочет тебя знать[6].
Вне сомнений, у исламофобии в России долгая история и крепкие корни. И табуированность темы смерти – далеко не главная ее причина. Более того, не думаю, что исламофобию возможно победить в обществе, где есть кто-то, кроме мусульман. Она естественна, и мы всегда будем объектом ненависти: если не по актуальным сейчас причинам, так по другим. Однако как ловко укладываются кирпичики исламофобии в ту зияющую пустоту, которая появляется в душе, когда при человеке нарушают важнейшее табу его привычной среды. Если ты ломаешь чужой культурный код, хакеры придут и к тебе. Помни о смерти. Говори о ней. И знай, что тебя не будут за это любить.
[1] Awareness of Dying, Barney G. Glaser and Anselm L. Strauss. Chicago: Alpine Pub. Co., 1965.
[2] «Американцы отличаются характерным нежеланием открыто говорить о процессе умирания, и они склонны к тому, чтобы не говорить умирающему, что он умирает. Это отчасти следствие моральной установки: жизнь предпочтительнее того, что за ней следует, и не надо стремиться к смерти, если только ты не испытываешь сильнейшие муки». Перевод Умм Яхья.
[3] Еремеева С. «То, о чем мы молчим… Почему death studies не популярны в современной России?»/Археология русской смерти. 2015, №1.
[4] Там же.
[5] Рогозин Д. http://www.nlobooks.ru/node/5623.
[6] Разумеется, иногда появляются и те, кто хочет. Нет пределов хидая от Аллаха. Однако обычно о религии (в частности, об Исламе) в светской культуре готовы говорить те, кто уже столкнулся со смертью (болезнью, потерей близкого, неожиданным спасением от катастрофы и так далее). Религия для них – не выход из зоны комфорта, а возможность освоить зону дискомфорта. Прим. Умм Яхья.
СТАТЬИ ПО ТЕМЕ
ООН как инструмент управления мусульманами
Правда ли, что права человека на самом деле являются лишь неоколониальным инструментом, используемым для распространения западных ценност...
Не верь всему, о чём читаешь!
«Не верь всему, о чём читаешь» — таковы были мудрые слова великого шейха Абдуллаха Сираджуддина (да смилуется над ним Аллах), старшего уч...
ИНТЕРЕСНЫЕ МАТЕРИАЛЫ
Свобода воли, ашариты и нейролингвистика
Можно сказать, что эта статья мысленно мной составлялась долгие годы, потому что, действительно, последние пару-тройку лет я размышляю о ...
Время и Шариат: зачем нужна интуиция времени
Время – это сотворенная категория, и его отсчет начался с первым творением. До первого творения времени не существовало, так как время оп...
Комментарии: 5
Правила форума