Нуман Али Хан – можно ли слушать его лекции?

Нуман Али Хан и хадисы

Нуман Али Хан пишет на своей странице в Facebook:

«Ас-Саляму алейкум ва рахматуллахи ва баракатух!

 

Я решил написать этот пост потому, что несколько моих близких друзей переслали мне комментарии по поводу моего ролика из программы, которую я недавно проводил, обучая основным смыслам суры «Ясин». Похоже, что некоторые люди (в искренности которых я не сомневаюсь и не имею на это права) обеспокоены тем, что я подшучиваю над изучением классической науки Акыда, а также над некоторыми из самых известных классических научных пособий, посвященных этому монументальному предмету. Этот пост будет длиннее, чем мои обычные записи, и за это я заранее прошу прощения.

 

Прежде всего, Аллах, Его Посланник, да благословит его Аллах и приветствует, и Его религия бесконечно более достойны того, чтобы я встал на их защиту, в отличие от меня самого. Если цель самозащиты — сохранить достоинство или репутацию, то я, как и все мусульмане, считаю, что достоинство было даровано нам благодаря этой религии, и если мы будем использовать любые другие средства для его достижения, то потерпим крах. Сказав это, я вынужден объяснить, что именно побудило меня написать эту статью. Аллах говорит: «وعسى أن تكرهوا شيئا وهو خير لكم والله يعلم وأنتم لا تعلمون» — «Быть может, вам неприятно что-то, а это — благо для вас. И вы можете любить что-то, а оно — зло для вас. Аллах знает (в чем для вас благо, а в чем — зло), а вы не знаете». Я думаю, что в этой суматохе комментариев и возмущения есть возможность поделиться чем-то ценным об этой прекрасной религии, и я постараюсь сделать это в меру своих возможностей с ясностью и искренностью. С самого начала я хотел бы отметить, что с ранних лет меня учили поддерживать достоинство всех людей, особенно мусульман. Я не читаю комментариев, сделанных в мой адрес, но для тех, кто возмущен мной или, возможно, сделал пренебрежительные или осуждающие замечания, то они все еще моя семья по вере, и я желаю им добра и молюсь за них, как за самого себя и свою собственную семью. Это не является чем-то особенным. Это то, что должны делать мусульмане.

 

Теперь перейдем к теме...
 

Часть 1: Мое отношение к теме акыды и хадисов:

 

Я с огромным уважением отношусь ко всему корпусу нашей научной традиции, включая науку акыда, кодифицированную великими людьми прошлого, да дарует Аллах всем им Свое прощение и любящую милость. Тем из вас, кому мои комментарии показались оскорбительными по отношению к этой традиции, я приношу саои извинения за то, что показался бесчувственным и пренебрежительным. Я изучал некоторые из тех книг, в отношении которых меня обвиняют в насмешках, с некоторыми из моих учителей и наставников (о чем я расскажу чуть позже). Исторически сложилось так, что именно это наследие не позволило великой философской путанице охватить умму и удержало нас на основных учениях Корана и Сунны в манере, верной священному тексту.

 

Во-вторых, часто в мою сторону бросают слово «Кур'анийун» [коранит] — «Этот парень всегда говорит о Коране и никогда о хадисах». Хотя я уже говорил об этом раньше, я повторю еще раз. Я отношусь к предмету Хадис с таким уважением, которое трудно выразить словами, и ценю то, что быть мухаддисом — значит заниматься самой строгой, кропотливой и требующей много времени и сил наукой из всех других исламских наук. В первые годы изучения Ислама я учился у более сведущих братьев, чем я, которые не были хадисоведами, и они цитировали хадисы из «Сахиха» аль-Бухари, Муслима или «Сунана» ат-Тирмизи. Спустя годы я изучал некоторые из тех же хадисов с настоящим мухаддисом и обнаружил, что контекст и научное понимание тех же самых текстов сильно отличаются от того, что дает поверхностный перевод. Такое случалось неоднократно. Если понимание Корана может быть проблематичным, если не учитывать исторический контекст Откровения, а это слово Аллаха, то это, безусловно, должно иметь первостепенное значение, когда речь идет о традиции хадисов. Необходимо учитывать гораздо больше, чем то, что является ли хадис достоверным или нет. Когда наш благословенный Посланник сказал это? Кому он это передал? Как это было воспринято? Есть ли другие хадисы, которые дополняют это понимание? Как ранние поколения обсуждали этот хадис? Как фукаха обсуждали этот хадис? Справлялись ли ученые прошлого с потенциальными заблуждениями, которые могут возникнуть в связи с этим хадисом, если не понимать его правильно с его богатым языком и контекстом? Это представляет собой ряд вопросов, и я, например, не думаю, что могу уверенно комментировать их, не узнав об этом непосредственно от ученого. Я предпочитаю не цитировать хадис вовсе, чем цитировать его с частичным пониманием. Я привожу хадисы, которые я имел честь изучать с некоторыми мухаддисами, за что я им бесконечно благодарен. У меня также есть иджаза на сборник имама ан-Навави (да проявит Аллах к нему милость), состоящий из сорока хадисов. Кстати, год назад я вел программу под названием «Почитание Посланника», и часть ее была посвящена иллюстрации того, как невозможно верить в Книгу Аллаха, не веря в Сунну Его любимого Посланника. Так что да, я верю в нашу священную традицию хадисов и безупречную Сунну нашего Посланника, но ссылаясь на нее я не хочу быть безрассудным.

 

Часть 2: Минбар и улица

 

Я обрел Ислам в Нью-Йорке в 90-х годах. Когда я решил исправить свою жизнь в соответствии с предписаниями Ислама, мне нужен был кто-то, кто научил бы меня религии. Если вы хоть что-то знаете о Нью-Йорке, то вы знаете, что в зависимости от того, в какую мечеть вы ступите, вам покажут совершенно разную картину Ислама. Я ходил в мечеть, в которой имам сказал мне, чтобы я не беспокоился о знании смыслов Корана, потому что это только для ученых. Я должен заботиться о пяти столпах и следовать за учеными (под которыми он подразумевал себя и тех людей, которых он одобрял в своем конкретном направлении мысли). Кстати, это не единичный случай. Я встречал бесчисленное множество мусульман с индийского субконтинента, которым говорили, что им не следует пытаться понять смыслы Корана, потому что они запутаются и что они должны оставить это ученым. Просто выучите несколько зикров и если у вас возникнет вопрос, то задайте его ученому. Последний уже обладает совершенным пониманием, поэтому вам не придется проделывать тяжелую работу.

 

Будучи беспокойной душой, я недолго оставался в восторге. Я попал в еще один круг, где все внимание было сосредоточено на обсуждении истинности Ислама с немусульманами, затем в другую группу, где духовность привязывалась к твоим личным отношениям с духовным наставником, без которого ты не сможешь стать лучшим мусульманином, а еще лучше — ты можешь быть спасен только через эти отношения.

 

Однажды я встретил нескольких братьев в ресторане. Я помню это, как будто это было вчера. Они увидели меня, узнали во мне мусульманина и начали со мной разговаривать. Они сказали мне, что если моя акыда неправильная, то я — топливо для Адского Огня. Я забеспокоился. Я спросил их, что они думают обо всех тех людях, у которых я раньше учился, назвав их по именам. И у каждого из них был один и тот же ответ: «Он хороший брат, но у него неправильная акыда, и он призывает людей к Адскому Огню». Тогда я действительно забеспокоился. Я присоединился к их кругу и пробыл в нем больше года. Я научился задавать первый и самый важный вопрос, прежде чем спрашивать что-либо еще, и не только у ученых, хатыбов или даватчиков, но и у других мусульман. Какова его акыда? Однажды я даже спросил своего отца: «Какая у тебя акыда?» Он ответил: «Бета, («сынок»), мы сунниты». Я ничего не ответил, но в душе я сказал себе: «Они все так говорят». Я действительно верил, что моя семья верила в то, что приведет их в Адский Огонь, потому что у них была неправильная акыда. Затем возникла проблема: «Как определить, у кого правильная акыда?» Для всех практических целей мне внушили, что когда дело доходит до этого вопроса, не существует такого понятия, как преимущество сомнения. Вы должны считать, что каждый испорчен в своей акыде, и вы должны слушать то, что они говорят, с крайней осторожностью, ожидая услышать что-то, что могло бы доказать, что (АГА!) они отклоняются в своей акыде. Имейте в виду, что это стало больше похоже на ловлю того, что можно творчески интерпретировать как проблему акыды, чем реальную проблему акыды. Мы должны быть осторожны, и если есть хоть миллионный шанс, что этот человек может иметь в виду что-то проблематичное, я должен не только никогда не слушать ничего, что он когда-либо скажет, но и предупредить других держаться от него подальше. На короткое время в течение этих двух лет моей единственной миссией было спасение уммы от отклоняющихся в акыде. У меня это тоже хорошо получалось. Кто-то мог процитировать книгу, и я говорил: «Этот человек прочитал эту книгу и находится под влиянием идей автора, чья акыда неизвестена, поэтому он в списке отклонившихся». Список регулярно обновлялся.
 

В результате возникла духовная пустота, которую я никогда в жизни не ощущал. Я не был близок к Аллаху. Я знал, как cпорить о Его именах и атрибутах, спорить о том, где Он находится — наверху или везде, но я не чувствовал Его любви, Его руководства, Его милосердия и Его постоянного присутствия. Аллах просто стал предметом споров. Я привык издеваться над мусульманами, которые видели Ислам не так, как видел его я. У меня появилась ненависть к тем, кто рассказывал об Исламе что-то, что не соответствовало моему подлинному и безупречному пониманию. Людей, к которым я питал любовь, с каждым днем становилось все меньше, и, кстати, некоторые ребята из круга аутентичной акыды имели разногласия друг с другом и тоже начали называть друг друга отклонившимися. Это меня очень смущало, потому что теперь я не знал, на чью сторону встать. Они оба цитировали одних и тех же ученых из зарубежа, которые, конечно же, писали на арабском языке, поэтому у меня не было возможности взглянуть на информацию самостоятельно, кроме как через призму перевода. Большую часть времени мы изучали пособия по акыде. Иногда мы изучали определенные аяты Корана, но мы изучали их только для того, чтобы подкрепить то, что мы придерживаемся правильной акыды, и что этот аят и этот хадис являются доказательством против такой-то и такой-то группы. Коран и Сунна были для нас боеприпасами.
 

Затем мой друг, которого я любил, потому что он совершенно не любил все эти религиозные дебаты, привел меня на программу, где мой первый учитель Корана делал быстрый перевод и объяснение всего Корана на урду. Скажу честно, сначала я сидел, чтобы проверить, нет ли у него ошибок в акыде. Но в первый же вечер, когда он просто говорил о слове Аллаха, я не мог сдержать слез, которые катились у меня из глаз. Аяты и их объяснение делали со мной то, чего не делали ни кружки (халяка), ни дебаты, ни исследования. В ту ночь я искренне желал просить прощения. Это было чем-то иным, потому что в предыдущие ночи я больше думал о том, кто еще должен просить прощения. По мере того, как продолжались ночи Рамадана, я испытывал невиданную ранее любовь к Корану, к Посланнику, к Аллаху. Я больше не хотел учить ничего другого. Я хотел этого. Это не похоже ни на одну другую книгу. Ничто другое никогда не заставляло меня думать и чувствовать себя таким образом. Мое знакомство с Кораном началось с доктора Абду-с-Сами и его блестящего маленького класса арабского языка. Я начал заучивать Коран все больше и больше. Я начал терять интерес к отклонениям других и начал замечать отклонения в себе.

 

Возможно, мои комментарии показались некоторым из вас пренебрежительными, и за это я прошу прощения. Но то, как злоупотребляют нашей прекрасной научной традицией, чтобы вынести вопиющий приговор другим мусульманам, находящимся в своей собственной уникальной духовной, интеллектуальной и эмоциональной борьбе, просто несправедливо и жестоко. Наша вера ничем не отличается от веры Адама, мир ему, Ибрахима, мир ему, или Посланника Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует. Коран — это наилучший и самый главный источник для понимания того, кто такой Бог, потому что в нем Он говорит от Своего имени. Когда я встречаю молодых горячих мусульман, готовых цитировать текст акыды и защищать его, но не имеющих времени запомнить, прочесть или выучить значение даже нескольких сур, то я считаю это отказом от наших саляфов.

 

В «Муснаде» Ахмада, да смилостивится над ним Аллах, и «Сахихе» Муслима, Посланник Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует, говорит:

 

إن الله يرفع بهذا الكتاب أقواماً ويضع به آخرين

 

«Поистине, Аллах возвышает посредством этой Книги целые народы и унижает другие».

 

Поэтому, когда наш Возлюбленный, да благословит его Аллах и приветствует, говорит, что эта Книга станет причиной возвышения народов, то какие аяты он имеет в виду? Те, которые мы находим полезными в опровержении друг друга? Те, которые укрепляют наши позиции по отношению к другим? Эта книга выше наших планов. Она выше наших зон комфорта. Эта книга господствует, и ничто и никогда не будет более приоритетным, чем она. وكلمة الله هي العليا — Слово Аллаха возвышено. Это не просто еще один предмет в исламских исследованиях. Это центральная балка, на которой держится вся религия и ее народ. Если бы я всю жизнь подчеркивал, что это высший приоритет мусульман, этого было бы недостаточно. Сунну нашего Посланника лучше всего описала наша Мать, да будет доволен ею Аллах: «كان خلقه القرآن». Его следует рассматривать как Коран, применяемый на практике. Таким образом, это не отдельная сущность или другой предмет, а действительно необходимое и фундаментальное проявление книги Аллаха от слов к действиям.

 

Когда обычным мусульманам (не специализирующимся студентам или ученым) внушают, что их приоритеты должны быть в другом месте, то я не соглашусь с этим до последнего вздоха. Это Слово было достаточно сильным, чтобы направить заблудшие души курайшитов и превратить их в величайшее поколение, которое когда-либо видела история. Оно было достаточно могущественным, чтобы наставить проходящих мимо джиннов, когда они слышали некоторые из его чудесных аятов. Оно по-прежнему достаточно сильно, чтобы вести любого человека, мусульманина или нет, через этот век фитны. Мы находимся в его распоряжении, а оно — не в нашем. Его суры диктуют, что является приоритетным. Мы не можем навязывать ему свои приоритеты. Мы не можем решать, какие аяты важнее других, какие суры важнее других. Это дело Аллаха и Его Посланника, да благословит его Аллах и приветствует. Сегодня большая часть уммы не имеет представления о том, что такое Слово Аллаха. Этот Коран передан нам через пот, кровь и слезы предшествующих поколений, начиная с нашего самого любимого человека, да благословит его Аллах и приветствует. Он не является чем-то дешевым. Люди до нас заплатили кровью за то, чтобы мы могли читать его, размышлять над ним, искать в нем руководство и жить по нему сегодня. Как это не может быть моим главным приоритетом? Все, что я узнаю об Исламе, я узнаю под сенью Слова Аллаха. Об этом я не сожалею.

 

Ва ас-Саляму алейкум!

Нуман Али Хан говорит:

Во-вторых, часто в мою сторону бросают слово «Кур'анийун» [коранит] — «Этот парень всегда говорит о Коране и никогда о хадисах». Хотя я уже говорил об этом раньше, я повторю еще раз. Я отношусь к предмету Хадис с таким уважением, которое трудно выразить словами, и ценю то, что быть мухаддисом — значит заниматься самой строгой, кропотливой и требующей много времени и сил наукой из всех других исламских наук. В первые годы изучения Ислама я учился у более сведущих братьев, чем я, которые не были хадисоведами, и они цитировали хадисы из «Сахиха» аль-Бухари, Муслима или «Сунана» ат-Тирмизи. Спустя годы я изучал некоторые из тех же хадисов с настоящим мухаддисом и обнаружил, что контекст и научное понимание тех же самых текстов сильно отличаются от того, что дает поверхностный перевод. Такое случалось неоднократно. Если понимание Корана может быть проблематичным, если не учитывать исторический контекст Откровения, а это слово Аллаха, то это, безусловно, должно иметь первостепенное значение, когда речь идет о традиции хадисов. Необходимо учитывать гораздо больше, чем то, что является ли хадис достоверным или нет. Когда наш благословенный Посланник сказал это? Кому он это передал? Как это было воспринято? Есть ли другие хадисы, которые дополняют это понимание? Как ранние поколения обсуждали этот хадис? Как факихи обсуждали этот хадис? Справлялись ли ученые прошлого с потенциальными заблуждениями, которые могут возникнуть в связи с этим хадисом, если не понимать его правильно с его богатым языком и контекстом? Это представляет собой ряд вопросов, и я, например, не думаю, что могу уверенно комментировать их, не узнав об этом непосредственно от ученого. Я предпочитаю не цитировать хадис вовсе, чем цитировать его с частичным пониманием. Я привожу хадисы, которые я имел честь изучать с некоторыми мухаддисами, за что я им бесконечно благодарен. У меня также есть иджаза на сборник имама ан-Навави (да проявит Аллах к нему милость), состоящий из сорока хадисов. Кстати, год назад я вел программу под названием «Почитание Посланника», и часть ее была посвящена иллюстрации того, как невозможно верить в Книгу Аллаха, не веря в Сунну Его любимого Посланника. Так что да, я верю в нашу священную традицию хадисов и безупречную Сунну нашего Посланника, но ссылаясь на нее я не хочу быть безрассудным.

«Тафсир разрешен тому, кто обладает знанием наук, в которых нуждается муфассир, а их пятнадцать». Среди них перечислены следующие:

 

1) Причины ниспослания Откровений (асбаб ан-нузуль) и истории, потому что через причину Откровения понимается смысл ниспосланного аята.

 

2) Знать насих (отменяющее) и мансух (отмененное), чтобы отличать мухкам (ясное) от другого, помимо него.

 

3) Те хадисы, которые разъясняют муджмаль (общее) и мубхам (неконкретизированное).

 

Все эти три предмета относятся к науке хадис.

 

[См. «Аль-Иткан», стр. 2293-2297]