14. Аиша бинт Абу Бакр, да будет доволен ею Аллах. Часть 4

4 586

9 августа, 17

Клевета (Ифк)

Мы подошли к самому сложному периоду в жизни Матери правоверных Аиши бинт Абу Бакр, да будет доволен ею Аллах, а именно – к случаю Ифк. Нет никакого сомнения в том, что это было одним из самых неприятных и серьезных испытаний, выпавших на долю пророческого Дома.

Аллах Субханаху уа Та'аля ниспослал 18 аятов в Коране, каждый из которых имеет свой уникальный стиль в возвышении Посланника Аллаха, мир ему и благословение Аллаха, защите репутации его супруги – Аиши и всего пророческого дома.

Аиша, да будет доволен ею Аллах, передает[1]:

«Когда посланник Аллаха, мир ему и благословение Аллаха, собирался в путь, он бросал жребий среди жен. И во время похода против бану аль-Мусталик жребий выпал на меня, и я отправилась вместе с ним. А, поскольку это было уже после снисхождения аята о хиджабе, меня усадили в установленный на верблюда паланкин, и я провела в нем всю дорогу, пока посланник Аллаха, мир ему и благословение Аллаха, не завершил поход.

Ночью, когда мы уже приблизились к Медине, он, мир ему и благословение Аллаха, объявил о выходе в обратный путь. К моменту оглашения этого приказа я отошла от своего верблюда по естественной нужде, обойдя стороной войско, после чего направилась обратно. Но, прикоснувшись к груди, я обнаружила, что пропало мое ожерелье из когтей оникса (традиционное Йеменское черно-белое украшение). Я решила вернуться, чтобы поискать его там, где могла обронить. И задержалась по этой причине. А в это время люди, которые усаживали меня в дорогу, подошли к моему паланкину и закрепили его на спине верблюда, поскольку сочли, что я нахожусь в нем. В те времена женщины были легкими, не набирали лишнего веса, и тела их оставались тонкими, так как они питались малым количеством еды. По этой причине эти люди не обратили внимания на легкий вес паланкина, когда поднимали и закрепляли его, к тому же, в то время я была довольно юной. Они подняли верблюда на ноги и тронулись в путь. Я нашла свое ожерелье, когда войско уже отбыло.

Я пришла на место их стоянки, но там никто не подавал голоса и не отзывался. Затем я отправилась к месту своего привала и решила остаться там, рассчитывая, что они обнаружат мое отсутствие и вернутся за мной, и просидела так некоторое время, пока меня не стало клонить ко сну. Сафуан Ибн аль-Муаттыль ас-Салямий держался позади войска. Когда он к утру достиг места моего ночлега, он увидел спящего человека, и, подойдя, узнал меня, потому что видел меня ещё до того, как снизошло веление о хиджабе. Я проснулась от его возгласа (произнесене истирджа', т.е. «мы принадлежим Аллаху и к Нему же вернемся») и сразу же закрыла лицо концом своего покрывала, и, клянусь Аллахом, после этого мы не обронили ни единого слова, и я не слышала от него ничего, кроме его истирджа'.

Он сошел со своего верблюда и, опустив его, удерживал своими ногами его передние ноги, чтобы я могла взобраться на него. Я взобралась на верблюда, а он, ведя его за поводья, пошел впереди. Мы достигли войска в полдень, в сильную жару, в месте, где оно остановилось для отдыха. Тогда некоторые люди и навредили самим себе (распустив слух о прелюбодеянии, якобы случившемся между ʼАишей и Сафваном, прим. переводчика), а зачинщиком, распространившим эту клевету, был Абдулла Ибн Убайи Ибн Салюль».

Далее Аиша сообщает:

«По возвращении в Медину я заболела и слегла на целый месяц, а люди принялись распространять обвинения клеветников в мой адрес. Я не знала ничего об этом и лишь заметила то, что перестала получать то внимание от посланника Аллаха, мир ему и благословение Аллаха, которое привыкла получать от него во время болезней. Теперь посланник Аллаха лишь приходил, приветствовал, спрашивал: «Как ты?», и уходил. Меня это волновало, но я даже не подозревала ничего дурного (т.е. распространение клеветы), пока не вышла из дома, оправившись от болезни. Мы вышли из дома вместе с Умм Мустых в местность Манасы', где справляли свои нужды. Мы выходили туда только в ночное время. Затем мы пошли обратно в мой дом. По пути Умм Мустых споткнулась, наступив на подол своего покрывала, и воскликнула: «Да пропади этот Мустых!». Я сказала: «Как же резки твои слова! Ты ругаешь человека, принявшего участие в битве при Бадре?». На что она ответила: «О, какая же ты маленькая! Разве ты не слышала, что он (Мустых) сказал?». Я переспросила: «А что он сказал?».

И она рассказала мне о клевете, распространенной в народе людьми». Это сильно подорвало мое здоровье. Когда я вернулась в дом, посланник Аллаха, мир ему и благословение Аллаха, пришел ко мне и, поприветствовав меня, спросил: «Как ты?». Я спросила в ответ: «Позволишь ли ты мне сходить к родителям?», так как хотела удостовериться у них об этой новости. Посланник Аллаха ответил утвердительно [и я ушла к своим родителям] и спросила у своей матери: «О, мама! О чем говорят люди?». Она ответила: «Дочь моя, не беспокойся по этому поводу, ведь если красивая женщина любима своим мужем, у которого есть и прочие жены, то они могут искать у нее недостатки». Я воскликнула: «Пречист Аллах! Неужели люди говорят такое?». И я проплакала всю эту ночь вплоть до рассвета. Я не могла ни спать, ни перестать плакать, и продолжала плакать до утра следующего дня… (продолжение следует)».

[1] Муслим — 2770 (передается в нескольких частях), Бухари 4141