Часть 84. Глава четвертая. Пути выхода из бедственного положения, часть 16

3 934

28 декабря, 17

Затем устаз Махмуд Шакир говорит:

«Я рассказал эту длинную историю, потому что это история болезни презрения и безразличия, которая распространилась среди людей и потому что все это раскрывает для нас причины разложения нашей литературной жизни…

Прошло уже тринадцать веков жизни исламской уммы, в течение которых мы ни разу не слышали призыва студентам отбросить все книги без исключения. И поэтому я говорю: то, что осмелился произнести вслух Мухаммад Абдо рядом с шейхами Азхара, желая улучшить преподавание, было первым ударом по исламскому культурному наследию.

Две книги Абдуль-Кахира аль-Джурджани «Даляиль аль-иджаз» и «Асрар аль-баляга» – это две важнейшие и основные книги по риторике, и до них не было написано ничего подобного в этой области, и они словно книга Сибавейх[1], но даже сложнее. И кто хочет оторвать людей от книг Ибн Акиля, Ибн Хишама и аль-Ушмуни, призывая брать знания по грамматике только из книг Сибавейх, – обрекает [студентов] на то, чтобы те бросились в открытое море, в котором утонули бы. Начинающий студент не сможет понять книги Сибавейх, если Ибн Акиль, Ибн Хишам и аль-Ушмуни не проложат ему дорогу.

А кто призывает людей к какому-то другому методу, тот высмеивает ум этих великих имамов, которые служили знанию с искренностью и богобоязненностью, поколение за поколением.

Это сокрушительное бедствие в плане достоинства учащегося, потому что он теряет скромность в получении знания, обманывает сам себя и начинает вести себя хвастливо и надменно в области знания, к которому не имеет никакого отношения[2].

В результате этого презрения учитель в наше время, преподавая грамматику, говорит начинающим студентам, ослепленным своим знанием: «Я бы хотел, чтобы Сибавейх был среди вас, чтобы учиться у меня грамматике».

А другие учителя говорят:

«Сибавейх, Ибн Акиль, Ибн Хишам и им подобные испортили арабскую грамматику своими книгами!»

И это презрительное отношение довело до того, что тех, кого стали называть «исламскими джамаатами», пересказывают о Коране и хадисах то, что услышали от своих учителей, не понимая смысла. И они не просто отвергают хадисы от Бухари и Муслима, но считают их ложью, говоря с поразительной дерзостью и заносчивостью, что это одиночные хадисы.

А потом пришли дети исламских джамаатов, которые стали говорить о Коране, хадисах и фикхе все что им захочется, опровергая то, что сказал Малик, Абу Ханифа, аш-Шафии и Ибн Ханбал, говоря при этом: «Мы такие же люди».

Они говорят столь дерзко даже о сподвижниках Пророка (да благословит его Аллах и да приветствует), в той же форме:

«Они люди, и мы тоже люди».

Что это за болезнь поразила в наше время?! Это презрение ко всему! Свет знания и нравственности потух, а разум остался один во мраке.

Нет могущества и силы ни у кого, кроме Аллаха, а Он милостив к Своим рабам, и Он может вернуть тех, кто сбился, на истинный путь».

И это конец цитаты из книги устаза Махмуда Шакира[3][4].

[1] Первая всеобъемлющая книга по арабской грамматике. Прим. Абу Али.

[2] Таковы те, кого подстрекали с самого начала читать «Субуль ас-салям», потом «Нейль аль-автар», а затем «Аль-Мухаллю».

[3] И он (да помилует его Аллах) ясно говорит, что именно Мухаммад Абдо – причина этой дерзости и претензий на иджтихад во всем.

[4] Следует добавить, что сам Насыр аль-Альбани пишет о себе, что интерес к науке о хадисах у него появилась после прочтения статей учеников Мухаммада Абдо, которые критиковали слабые хадисы в «Аль-Ихья» имама аль-Газали. И он тоже пал жертвой болезни надменности и презрения, заразив этой чумой целые поколения мусульман. Прим. Абу Али.